20. Положение народных масс и их борьба против крепостного гнета в XVII веке

В первой половине XVII века принесла народным массам Курского края, как и всего Русского государства, усиление крепостного гнета.

По свидетельству различных источников, положение основной массы курян ухудшилось, особенно в связи с непрерывным ростом налогов.

С «черного» («податного») населения брали деньги на жалованье служилым людям, на выкуп пленных, на хлеб для войска, взимали налоги с ремесел и промыслов, другие подати и поборы. Самой, пожалуй, тяжелой повинностью были «городские поделки» — доставка материалов, постройка и ремонт различных укреплений.

Жители монастырских слобод, даже не выполнявшие некоторые повинности «черных» людей (те же, в частности, «городские поделки»), тем не менее несли значительное налоговое бремя, особенно возросшее в 1632-1634 гг.

От положения низов посада и жителей монастырских слобод мало отличалось положение стрельцов, казаков, пушкарей, хотя они, считаясь «белым» населением и, значит, не платя налогов и сборов, получали за свою службу денежное и хлебное жалованье. Однако жалованье служилым людям царское правительство неоднократно уменьшало, распространив на них вдобавок некоторые повинности. Все больше и больше времени приходилось отдавать службе, что, конечно, отражалось на личном хозяйстве.

Нельзя не сказать в связи с этим и о нещадной эксплуатации основной массы курян городской верхушкой, а также о злоупотреблениях («поборах», «насильстве») должностных лиц.

На протяжении всей первой половины XVII века росло закрепощение масс, что нашло свое отражение в Соборном уложении 1649 года.

Ухудшение экономического и правового положения курян, постоянный приток сюда недовольного люда из центра России, а также украинцев и белорусов, бежавших от гнета польских и литовских феодалов, связи с мятежным Доном — все это активно влияло на развитие борьбы низов против феодально-крепостнического гнета.

Совершенно очевидно, что приведенные факты не дают полной картины борьбы угнетенных со своими угнетателями. Но и они показывают, что протест основной части населения Курска проявлялся беспрерывно, в самых различных формах, что классовые противоречия здесь с течением времени приобретали все большую и большую остроту. Именно поэтому называли Курский край бунтарским. И не случайно на Руси сложилась поговорка: нет у белого царя вора пуще курянина. (Вор — в старинном значении этого слова — мятежник, бунтарь, нарушитель государственных законов).

Своеобразной формой протеста горожан было закладничество: «худые людишки» уходили из посада и признавали зависимость от монастырей или других крупных феодалов. Закладчик платил оброк или выполнял какие-то работы в пользу того, за кого «заложился».

Для XVII века характерна и такая форма протеста, как бегство посадских и мелких служилых людей, населения монастырских слобод.

В 1646 году, когда правительство объявило набор для поселения «в помощь Войску Донскому всяких охочих вольных людей и их тягла», из Курска и Севска в Воронеж для отправки на Дои прибыло более 1000 крестьян, казаков, посадских жителей. Быстрота и размах сбора «охочих людей» испугали представителей власти, однако попытки возвратить их к прежнему месту жительства успеха не имели — все они отправились на Дон.

Как видим, любые возможности, вплоть до распоряжений правительства использовались населением различных мест России, в том числе и Курского края, для того, чтобы избавиться от крепостнического гнета.

Важной страницей в истории антикрепостнической борьбы курян явилось восстание 1648 года.

Поводом к нему послужили действия стрелецкого головы Константина Теглева, который производил сыск закладчиков. Стрельцов и казаков, «заложившихся» за духовных и светских феодалов, он должен был «свести в Курск в стрельцы и казаки по-прежнему». Сыск закладчиков усилили недовольство в низах населения.

С другой стороны, действия Теглева наносили удар по интересам духовных феодалов, пользовавшихся определенными привилегиями. Так, вотчины курского духовенства освобождались грамотами царя Михаила от всяких государственных повинностей. Монастырские власти ведали и судом в зависимых от них селениях, исключая «разбойные и кровавые дела». Эти привилегии вызывали недовольство у дворян и детей боярских, которые предпринимали попытки ограничить, а то и ликвидировать их.

Столкновения курских землевладельцев происходили довольно часто, и правительство при решении споров между ними стояло, как правило, на позициях сохранения основных привилегий духовных феодалов. Поэтому, когда Теглев начал в Курске сыск закладчиков, игуменья Троицкого девичьего монастыря Феодора отправилась в Москву и заполучила там грамоту, запрещавшую производить сыск в монастырских вотчинах. Возникла парадоксальная ситуация: монастырское начальство имело защищавшую его грамоту, привезенную из Москвы, но и местные власти действовали по указу, поступившему… оттуда же! А «ларчик просто открывался»: к тому времени царское правительство стало склоняться к ограничению привилегий монастырей, но маскировало свои попытки. И маскировало весьма своеобразно: на места посылались распоряжения, взаимоисключающие друг друга.

Дальнейшие события показали, что документом, имевшим силу, был все-таки указ Курскому воеводе (но нему и действовал Теглев), а не грамота, полученная игуменьей Феодорой. Тем не менее монастырские власти, полагавшие, что им вновь удалось отстоять привилегии, постарались закрепить одержанную, как им думалось, победу, используя недовольство масс. Этим можно объяснить и сделанное ими объявление о сборе к воеводской избе жителей монастырских слобод для слушания грамоты, запрещавшей сыск закладчиков.

Утром 5 июля 1648 года в назначенном пункте собралось множество жителей. После зачтения грамоты между протопопом Григорием и Теглевым произошла горячая перепалка. Народ был возбужден. Попытки воеводы уговорить собравшихся результатов не дали. Раздался набат. Бревном вышибли дверь избы воеводы. Тому удалось бежать через окно, а Теглев был убит, двор его разгромлен. Гнев масс мог обрушиться и на монастырские власти.

Почти сутки восставшие были хозяевами города. Участники восстания — ремесленники монастырских слобод, низы посада, мелкие служилые люди, крестьяне — опирались, по-существу, на поддержку всего населения Курска. Об этом говорит хотя бы то, что у воеводы до появления дворян и детей боярских, находившихся на покосе, не нашлось сил для подавления народного возмущения.

Среди участников июльских событий в Курске выделялся К. Воденицын, очевидец Московского городского восстания 1648 года. Его рассказы о том, что восставшие в столице расправились с более знатными людьми, чем Теглев, а наказания, мол не получили, куряне понимали как призыв к активным действиям. Находясь под следствием, Воденицын советовал своим товарищам, чтобы они «говорили одне речи, что убили Константина (Теглева) всем миром…».

Необходимо подчеркнуть, что восставшие в Курске выступили не столько против стрелецкого головы Теглева, сколько против всей местной администрации, осуществлявшей распоряжения царского правительства. Сыск закладчиков явился лишь поводом для выражения протеста низов, задавленных крепостническим гнетом. Духовным феодалам, таким образом, не удалось использовать их движение в своих целях — оно сохранило четко выраженный классовый смысл.

Непродолжительная, но мощная вспышка народного гнева в Курске изрядно напугала правительство. Из Москвы сюда были посланы крупные воинские силы во главе со стольником Бутурлиным. Последовали жестокие расправы: «пущих заводчиков» казнили (К. Воденицына, К. Фильшина, К. Анпилогова, Б. Иконникова, И. Малика), сто пятьдесят человек выслали из Курска. Немногие спаслись бегством.

Подавив восстание, крепостники всевозможными путями спешили упрочить свои позиции. Чтобы ослабить противоречия между феодалами, монастырские слободки Курска, населенные преимущественно торгово-ремесленным людом, отписывались, в частности, на государя. Они становились «черными», на них распространялось посадское тягло.

То же происходило и в других городах страны